Сейчас я буду говорить о нежности.
И я волнуюсь.
Мне хочется спрятаться или замолчать.
Говорить о нежности - о своей нежности - о мягких частях, тонких материях, чувствительных участках тела и души, - всегда очень нежно и уязвимо и, в результате, смело и сильно.
Как говорить о нежности, оставаясь нежным? Как не прятать ее и не симулировать декларациями, а на самом деле быть нежным?
Зажмурюсь - так прячутся маленькие дети, а они очень нежны. И начну.

Я очень нежный.
У меня есть плюшевые мишки.
Я даю клиентам поиграть с ними. Прямо на сессии.

Мне хочется сразу начать оправдываться. И за себя, и за них
- и мишек, и играющих клиентов, - как будто нас всех сейчас уличат в несерьезности.
Мне хочется очень серьезно объяснить, что мишки у меня на самом деле рабочие, они тут на работе, мы с ними разыгрываем вот эти вот... гештальт-мини-психо-драмы-бла-бла-бламы.
Быть нежным, быть открытым, быть уязвимым - конечно, страшно.

читать дальшеДа ведь это на самом деле так и есть, насчет работы. Я работаю. Мишки работают. Клиенты работают. Никаких бла-бла-бла, это очень мощный инструмент для... стоп-стоп, я говорю о нежности.

Нежность. Когда я принес в дом первого плюшевого мишку, я не думал о работе - я даже не был еще гештальтистом, я даже учиться еще не собирался и не знал, что через четыре года побегу учиться со всех ног.

Мне просто было очень плохо. И рядом не было никого, за кого можно было бы подержаться: за руку взять, обняться (окситоцин!). Жизнь моя зашла в очередной тупик - тогда, пятнадцать лет назад, моя жизнь, кажется, и состояла из тупиков. Я шел по улице в чужом холодном городе, среди зимы, одинокий и потерянный. И в киоске увидел маленького мишку в заплатках.

Это было смешно, бессмысленно и очень нежно - я посадил его за пазуху, и мне стало лучше. Я уже был не один, и в то же время я как будто поместил часть себя в этого мишку и взял эту часть на ручки, в тепло и безопасность.

Вот это был финт! Оно работало. День за днем я тайком таскал этого мишку с собой, и мне понемногу становилось лучше. Это потом я узнал, как оно работает и как называется, а тогда я просто таскал за пазухой или в рюкзаке маленького серого заплатанного и, кажется, заплаканного мишку - он мог быть таким, когда я не мог, и я мог дать ему то, чего не имел для себя. Но поскольку я видел в нем отражение себя, я каким-то образом получал то, что давал ему.

С тех пор я нежно люблю плюшевых мишек. В основном я рад тем, которые уже есть у меня, и держу себя в руках. Но время от времени на меня нападает жажда нового, и я иду в окружающий мир (пешком или через интернет) искать нового мишку. Просто потому что они очень милые и нежные, понимаете? Просто поэтому.

А еще они отличные помощники в работе.

У меня есть своя сказка о том, что на самом деле мишки в этом мире существуют специально для того, чтобы приходить на помощь людям, особенно детям - и никто не слишком взрослый для плюшевого мишки, так кажется мне.

У меня есть профессиональное понимание того, как все это работает на самом деле.

И я знаю, что "на самом деле" психологической науки и "на самом деле" сказки - равны. Как в том анекдоте про шамана и этнографа, помните?

Вот как сложно быть нежным - я все время ищу достаточно веские основания, чтобы позволить себе нежность. Так я пытаюсь прикрыть свою уязвимость - от пренебрежительного взгляда, от обидного слова. И тут же раскрываю свою защиту, потому что мне страшновато, да, но я не боюсь.

Мы, нежные люди, нуждаемся в защите. Хорошую нежность нужно хорошо уметь хорошо защищать. Я учился этому - и неплохо научился. И знаю, как это делать и как этому учить. И с большой радостью этим занимаюсь. Я хочу, чтобы нежные люди были хорошо защищены, умели защищать себя и могли себе позволить быть нежными и по-настоящему живыми. Для этого я и работаю, и постоянно учусь еще чему-нибудь полезному для этой работы.

А еще у меня есть мишки.